Quaestio Rossica (Apr 2018)
Теория фронтира и археология бронзового века Урала
Abstract
Работа посвящена интерпретации синташтинских и петровских памятников бронзового века. Цель исследования – тестирование гипотезы о возникновении и функционировании фронтира в период конца III – начала II тыс. до н. э. на территории Южного Урала. Установлено, что концепция претерпела существенные изменения и используется при анализе не только государств, но и догосударственных социумов. Фронтир должен рассматриваться как территория мультикультурности, зона формирования стереотипов, которые отличны от соседствующих групп и исходных традиций. Наличие конфликтов – одна из наиболее характерных черт феномена. В исторической перспективе в период существования фронтира сложившаяся система культурных стереотипов может длительно воспроизводиться после завершения его функционирования. Накопленная к настоящему времени сумма фактов позволяет выйти на новый уровень осмысления древностей рассматриваемого региона. Археологические источники представлены укрепленными поселениями и могильниками, ареал распространения которых очень компактен. Разнотипные памятники хорошо иллюстрируют высокую степень концентрации населения, вариативность культурных стереотипов, социальную неоднородность, развитие военного дела (включая его манифестации в идеологической сфере) и др. Последнее сочетается с отсутствием следов реальных военных столкновений и единичными примерами военного травматизма. Происхождение рассматриваемой группы явно миграционное, а следов взаимодействия с субстратным населением крайне мало. Таким образом, налицо совпадение признаков, сформулированных сторонниками фронтира, и археологических данных: миграционный сценарий, высокий уровень развития военной сферы, культурная вариативность. Синташтинские традиции (за вычетом яркого проявления военной сферы) нашли свое продолжение в следующий хронологический период и распространились на огромной территории. Наряду с этим, имеются и расхождения: практически нет следов реальных столкновений, следы взаимодействия с субстратным населением фиксируются минимально. По мнению автора, причин несоответствия представлениям о «классическом» фронтире несколько. Во-первых, несмотря на высокий для бронзового века уровень социальной сложности, невозможно обсуждать местные древности в терминах государства, даже с добавлениями «раннее» или «формирующееся». Во-вторых, археологический источник далеко не в полной мере отражает реалии, это неизбежно влияет на степень обоснованности заключений. Однако вполне очевидно, что рассматриваемые материалы не укладываются в рамки понятия «археологическая культура». В-третьих, свою роль сыграла конкретная историческая ситуация. Военизированная культура мигрантов оказалась избыточной в условиях минимального противодействия местного населения, имевшего принципиально иной уклад экономики и социальную организацию, которые не предполагали концентрации людских ресурсов и развития сложных технологий. Таким образом, синташтинские памятники могут быть рассмотрены как результат функционирования специфической разновидности фронтира, что определило влиятельность этих традиций и их длительное воспроизведение. Эволюция была обусловлена особенностями адаптационных процессов, в результате произошли отказ от высокой концентрации населения и изменение форм социальной сложности.
Keywords
