Quaestio Rossica (Jul 2016)

The Reception of G. Herwegh’s Personality and Work in Russian Culture: from Revolutionary Pathos to a Scandalous Love Affair

  • Natalia Nikonova,
  • Lidia Dmitrieva

DOI
https://doi.org/10.15826/qr.2016.2.167
Journal volume & issue
Vol. 4, no. 2

Abstract

Read online

Рассматривается динамика восприятия и трактовки личности и наследия немецкого поэта XIX в. Георга Гервега в России. Исследование вопроса показывает, что характер рецепции определялся культурно-исторической ситуацией в принимающей культуре, особенно в политической поэзии, которая основана на риторике духовного назидания. В научный оборот впервые вводится материал помет и автографов из архива Василия Андреевича Жуковского на страницах издания самой популярной книги Гервега. На основании данного материала выдвигается положение о том, что в начальный период восприятия поэзия Гервега осмыслялась только в контексте немецкой литературы от ее начала до середины XIX в., и ее рассмотрение давало материал для истории немецкой литературы. Второй этап активного обращения отечественной словесности к его наследию связан с приходом и воцарением в России того идейного пафоса, который был характерен для политических стихов, определивших скандальную популярность немецкого поэта. Начало этого периода связано с послереволюционным десятилетием 1820-х гг. Русская литература обратилась к наследию Гервега специально, обозначив новый этап рецепции крупной антологией свежих переводов его стихов «Избранное» и рядом литературоведческих трудов. Новый всплеск внимания к Гервегу в истории русской литературы и гуманитарной мысли ознаменовался выходом в 2009–2013 гг. сразу нескольких работ, посвященных отношениям немецкого поэта с А. И. Герценом и его супругой Натали. В постсоветской русистике неоднозначная и неординарная личность немецкого поэта приобрела новые черты, внимание сосредоточилось на любовном треугольнике Герцены – Гервег, послужившем главным прототипом конфликта для «Былого и дум». Парадигматический слом в осмыслении фигуры немецкого поэта, связанный со сменой текстуального дискурса на биографический, напрямую отразился и в русской массовой словесной культуре.